Немножко историй про ведьму ;)
Nov. 18th, 2013 11:34 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
shulvikПредупреждение: ОЧЕНЬ много слов, соплей с сахаром про "любовь", ужасных ранних стихов, прозы несколько получше. Критика всячески приветствуется. Если, конечно, у вас хватит сил дочитать, хе-хе.
Литературный конкурс у Мэй![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
forgotten_tale успешно завершился.
Ну, для кого успешно, для меня не очень. 17-19 место из 28 участников, а если судить по сумме баллов, то 12 из 15. Я абсолютно не заморачиваюсь по этому поводу. Мне приятно, что мой бред не поругали, а очень даже похвалили и не отказались бы от продолжения.
Собственно, было и начало. Давным-давно, еще в стихотворной форме.
Начиналось все лет так 7-8 назад, из нежных чувств к одногруппнику. Это была целая драма, которую теперь вспоминаю с улыбкой :) А тогда были взгляды в сторону объекта страсти, которые тот упорно игнорировал, типа случайно забытый листочек со стихом, написанным на семинаре по Истории учений о государстве и праве, соперничество "Кто лучше", драка и заявление, что "Будь у нас сейчас Средневековье, я бы тебя, ведьму сжег". И понеслось.
Собственно, появилось вот это:
Ведьмы платят по счетам.
Дым костров уходит в небо.
Кто–то яд с вином мешает.
Вечер наступает где–то.
В небо синее стрелой
Птица белая взлетает.
Река мерно катит воды.
Закат солнца догорает.
Пламя умирает тоже:
Ведьмы долго не живут.
Огня искры бесовские
Людей вновь слепят и жгут.
Инквизиция ликует:
На ведьм травля вновь открыта.
Дымом тех святых костров
Вся Испания покрыта.
Радуются Папа Римский,
Кардиналы и монахи:
Скоро нечисть вся умрет
И не будет больше страха.
Копоть с кровью, грязь и сажа
Их сутаны покрывают.
Будет грех их не прощенным,
Ведьмы это точно знают.
Разве это преступление,
Не такою быть, как все,
Чудо–травы собирать
Ранним утром по росе?
Ведьма – тварь, исчадье ада,
Отлученная от Бога.
Только в пламени костра
Ей откроется дорога.
В небеса взметнется криком
Ведьмовское отречение,
Инквизиторы грехов
Ей объявят всепрощение.
Не понять, увы, монахам
Тайну ведьминой души.
Топор падает на плаху.
В райские ведет кущи
Кровью ведьм Господних Псов,
Инквизиторов, дорога.
«Молот Ведьм» святая книга,
Но она ведь не от Бога.
От него великий дар
Исцелять людские раны
И на теле, и в душе.
Твердокаменные храмы
Ведьмам вынесут жестокий,
Нерушимый приговор:
«За гармонию с природой
И с людьми вас ждет костер!»
И начнется вновь охота,
Небо станет дымно–черным,
Но довольны будут этим
Судьи в ризах золоченных.
И, сестер своих теряя,
Ведьмы скроются в лесах.
Блики пламени и солнца
В распущенных волосах.
Лес уменьшит дозу яда,
Гнева, боли слов и фраз.
И приглушит злое пламя
Полных слез зеленых глаз.
А возмездие наступит
Не сегодня и не здесь.
Где–то далеко, но все же,
Справедливость в мире есть.
С королев портреты пишут,
Верно служат королям
Рыцари, шуты смешат.
А ведьмы платят по счетам.
17. – 19.09.06
Ничего хорошего, конечно, из этого не получилось. Внешне получилась хорошая дружба, а внутренне были слёзы в подушку и бесконечные стихи. На лекциях, на семинарах и ночью под одеялом. Кульминацией было вот это:
Гласят древние законы:
«Не суди – судим не будешь»,
Но сегодня за любовь
Ты меня, палач мой, судишь.
Мой жестокий Инквизитор,
Свято-грешная любовь,
Не карай ты меня, ведьму,
Так жестоко вновь и вновь.
Знаю, правда, согрешила,
Что влюбилась вдруг в тебя.
Но я не могу иначе, -
Жить на свете не любя.
Мой-чужой ты Инквизитор,
Люблю или ненавижу?
Я сама того не знаю,
В своих снах тебя я вижу.
Злилась, плакала и знала:
Мне за это нет прощения.
А в твоих глазах моих
Глаз зеленых отражение.
Мой любимый Инквизитор,
Почему меня не любишь,
А похожую девчонку?!
Ты меня всем этим губишь.
Я страдала и сгорала,
Я хорошая актриса,
Здесь играла свою роль
Для тебя, судьбы каприза.
Мой пресветлый Инквизитор
За спиной веревкой руки
Мне связал, но от любви
Терплю большие я муки.
Сладко-горький светлый яд
У меня в крови разлился,
Когда встретила тебя.
А в меня ты не влюбился.
Милый ты мой Инквизитор,
Хоть меня жалеть не будешь,
Но надеюсь, что меня
Никогда ты не забудешь.
Больно, горько и обидно.
Я не знала, что так будет,
Кареглазое ты солнце,
Нас с тобой пусть Бог рассудит.
Вспыльчивый мой Инквизитор,
Прядь волос с лица откину.
В этой ли, в другой ли жизни,
Но тебя я не покину.
Поменяемся ролями?
Здесь ты ангел-мой-хранитель.
Или я твой? Кто ж из нас
Двух здесь демон-искуситель?
Глупый ты мой Инквизитор,
Не страшна боль от ожогов
И от пыток, от оков,
От любви больней намного.
Не сошлися, так уж вышло,
Зря ночами лила слезы,
Ведь дарил другой, не ведьме,
Прошлой осенью ты розы.
Дорогой мой Инквизитор,
Все тебе, поверь, простила,
Хотя, может, я тебя
Никогда и не любила.
Обними же на прощанье
И я вспомню все мгновенья
Когда чувствовала я
Рук твоих прикосновенье.
Ты, лишь ты, мой Инквизитор,
Надо мной имел всю власть:
Мог поднять меня до неба,
А мог просто втоптать в грязь.
Может, ты меня жалеешь
И спасти меня желаешь,
Но уже все решено
И приказ ты выполняешь.
Мой небритый Инквизитор,
Смешной, добрый и ранимый,
Злой, жестокий и нахальный,
Все равно ты мой любимый.
Может, голову тебе
Я когда-то и вскружила.
Может, мстишь за то, что я
Друга твоего сгубила?
Мой бескрышный Инквизитор,
То отчаяние лихое,
Что с тобою нас сжигало,
Не дает и здесь покоя.
Зачитаешь приговор,
А я просто рассмеюся.
Мне уже и черт не страшен
И я смерти не боюся.
Мой веселый Инквизитор,
Будь же счастлив так, как хочешь.
Солнце – днем, луна и звезды
Пускай светят тебе ночью.
Кровью нас с тобой связала
И приворожить хотела.
Я старалась, но увы,
Что-то так и не сумела.
Самый нежный инквизитор,
Здесь погибнет только тело,
Ведь душа уже давно
В карих глаз огне сгорела.
Ты прости меня за все,
За любовь и за обиды.
Слезы мне закрыли взор
И тебя уже не видно.
Ласковый мой Инквизитор,
На костер меня возводишь,
Привязав меня к столбу,
Склонив голову уходишь.
Ты ко мне не обернешься,
Хоть зови, хоть не зови,
Но я сама взошла когда-то
На алтарь своей любви.
Мое солнце, инквизитор,
Мой любимый лютый враг.
Все, огонь, глаза закрою.
Куда сделаешь ты шаг?
конец декабря 2006 – 03.02.07
Развязка была очень простой и банальной. Он поступил в магистратуру, а я нет. Мы стали меньше видеться, появились новые увлечения и вот это:
Здравствуй, мой Инквизитор.
Я пишу тебе с того света.
Ты меня сжег прошедшей осенью
И меня теперь больше нету.
Здравствуй, мой бывший друг.
Никогда я прежней не стану.
Я теперь иная, другая.
Время лечит, увы, не все раны.
Здравствуй, мой бывший любимый.
Та любовь уничтожена тоже.
Я люблю тебя, но по-другому.
Ты поймешь это, может быть, позже.
Здравствуй, мой бывший ангел.
Кто кому причинил больше боли?
Оборвались все нити и связи
И, похоже, ты этим доволен.
Здравствуй, мой Инквизитор.
Как живешь? Обо мне вспоминаешь?
Кем была я тогда для тебя? И кем стала?
Молчишь? Не знаешь?
Здравствуй, мой бывший друг.
Ты предал, но не буду я злиться.
Я простила. Прошу об одном –
Перестань по ночам мне сниться.
Здравствуй, мой бывший любимый.
Изменился ты тоже очень.
Сам смеешься, а сердце тоскует
И о ком-то душа плачет ночью.
Здравствуй, мой бывший ангел.
От тебя ничего мне не надо.
Как и раньше, хранимы друг другом,
Мы не вместе и даже не рядом.
Здравствуй. И снова прощай.
Ведь моим никогда ты и не был.
Это я была только твоей.
А сейчас – твоя бывшая ведьма.
13.04.2008
Естественно, спустя пару лет я наступила на те же грабли. Ну, не совсем те, но грабли. И приложило меня по лбу весьма чувствительно. К тому моменту я немножко выросла и кроме стихов появилась проза.
Да, вы уже видели этот текст - это мой самый первый пост в ЖЖ. Можете прочесть еще раз, можете пропустить:
Танцуй, танцуй, ведьма. На развалинах храма души, на осколках разбитого сердца. Танцуй, демон тебя забери, танцуй! Босиком, по камням, по осколкам, по битым стеклам, углям, сухой траве, мраморной крошке. Только развалины, осколки, обломки, пожарище, руины, хаос, закат, ветер, сухая трава и ты. Ты танцуешь, запрокинув голову, чтобы слезы не падали вниз. Но они текут из полуприкрытых глаз, оставляя на щеках мокрые дорожки и падают вниз. Закусила губу, почти до крови, только чтобы не закричать, не зареветь, не зарычать диким смертельно раненым зверем. Зря, ой зря тебе не верили. Ведьмы бывшими не бывают. Даже вернувшись в этот мир после костров инквизиции другой, ты в чем-то осталась прежней. Осталась ведьмой…
Танцуй, ведьма, танцуй. Каждый раз как в последний. Танцуй и плачь, захлебывайся в крике, вопле, рычании, вое. Тебе больно? Да, больно. Ведь ты можешь чувствовать. Танцуй, мать твою Бога в душу, так как никогда раньше не танцевала. Танцуй, потому что только в танце ты можешь выбросить, выплеснуть, выкричать, выплакать свою боль. Боль душевную и сердечную. А то, что ногти впиваются в ладонь, ноги сбиты до крови, это не важно. Совсем не важно. Важно то, что ты все еще любишь его. Любишь настолько сильно, что на ненависть сил уже не хватает. Любишь, любишь, себя губишь…
Грозовое небо, сине-серые налитые свинцом тучи, из которых бьют слепяще-белые молнии. Но тебе не страшно. Ты уже не боишься. Ты только за него боишься. Только он тебе нужен. Только его ты любишь. Только он удерживает тебя от шага в пропасть. Только он может дать тебе крылья. Только он может забрать их. Только он яд, сладко-горький, смертельно опасный, наркотик, жизни без которого ты уже не представляешь. Только он не дает тебе вспомнить свою суть, свою сущность. Не дает стать тебе Зверем.
Ведьмы бывшими не бывают. Дикие огоньки в глазах, искривленные в злобной усмешке губы, исказившиеся черты лица… А ветер все сильнее, толкает, гнет, ломает тебя, рвет твое платье, заставляет волосы то трепетать подобно крыльям птицы, то взвиваться вверх, то опадать шелковым плащом на плечи. Злость захлестнула, затопила разум, вырвалась черной волной из тебя одновременно с раскатом грома. Зверем выглянула из глаз, в вихре танца прошлась по уцелевшим цветам, оставила царапины на полуразрушенных колоннах, хищным рычанием продолжила и поддержала злость природы.
Только вдруг дождь стеной, только слезы ручьем, только падаешь на колени и шепчешь как молитву, как заклинание его имя. «Люблю… Прости… Люблю… Ненавижу… Боюсь… Верю… Жду… Прости… Люблю… Люблю… Люблю…» только падаешь на землю, сворачиваешься клубочком и теряешь себя. И Зверь уходит… А дождь постепенно затихает. Шелестит нежно, серебристыми каплями блестит на камнях, на твоем теле и что-то тихонько шепчет.
Медленно поднимаешься, непомнящая, оглушенная, потерянная, любящая ведьма. Ты даже ее не ненавидишь. Дождь все смыл, стер, уничтожил. Солнце несмело выпускает лучик из-за тучи и тот падает на тебя. Вспыхивают драгоценными камнями капельки воды в твоих волосах, искрятся глаза, солнце освещает уже всю тебя… Ты улыбаешься, а за спиной вдруг распускаются подобно сказочному цветку белоснежные крылья. Да, бывает и такое. Некоторые ведьмы могут еще быть и ангелами-хранителями. Потому что любят…
И ты снова танцуешь сама с собой, с солнцем и ветром. Нежно и плавно, почти не касаясь земли. Ты любишь, он поймет это и вернется. И простит тебя, и ты простишь его. Потому что ведьмы-ангелы умеют прощать. Даже через боль, ненависть, отчаяние, страх и злость. Даже через костер инквизиции. Даже своего инквизитора. Потому что любовь превыше всего этого… Танцуй, ведьма, танцуй. И люби…
Даже если не вернется, ты любила, любишь и будешь любить. Пусть даже не его, другого. Ты ведь не можешь без любви. Любовь – это ветер для твоих крыльев. Танцуй, ведьма, взлетая над землей, кружась вместе с оборванными лепестками цветов, лови ветер крыльями. Разрешай ему обнимать, ласкать, целовать тебя. Нежно-нежно и в то же время сильно. А все прошлое, былое, больное, ненужное отпусти. Прости и оставь, не пытайся разбудить и вернуть к жизни. На развалинах храма души, на осколках сердца можно построить новое чувство. Доверия, взаимности, нежности. Без боли, ненависти и предательства…
А Зверь пусть спит, спит в нежности. Возможно, когда-нибудь он снова проснется, покажет миру клыки и когти, будет танцевать с бурей. Но, даже если это и случится, это будет не скоро. Танцуй, ведьмочка, танцуй. Улыбайся и смейся от счастья, ликуй и восхищайся. Ты сумела понять это, пройти через кошмар бури и выстоять. Изменилась, переродилась, но в чем-то все равно осталась прежней. Если будет нужно, Зверь, спящий в нежности, проснется…
Танцуй, ведьма. Танцуй и жди его, своего одного-единственного, любимого и любящего. Он придет, он обязательно найдет тебя. Такую неправильную, ведьму-ангела, сильную, гордую, непокорную, но нежную, ранимую и чувственную одновременно. Танцуй, верь, надейся, люби, жди. Сиреневый вечер мягко обнимает, горечью полыни и терпкостью чабреца напоминает о том, что нужно спуститься на землю. Опустилась, исчезли белоснежные крылья, но осталось ощущение свободы и полета, танца с ветром и закатным солнцем.
Уходишь, ступая осторожно по мраморным осколкам, сухой траве, очищенная дождем, прощенная и простившая. Ведьмы бывшими не бывают. Но бывают ведьмы-хранительницы. Храни воспоминания, счастливые мгновения, сладость и нежность, горечь и силу, свободу полета и танца, храни его… И танцуй, ведьма, танцуй, каждый раз как последний. Меняя себя и весь мир вокруг таким танцем. Только пусть это будет танец для двоих, твой с ним танец, пока Зверь спит в нежности. Танцуй, ведьма, любящая и любимая, танцуй.
сентябрь 2011
Этой осенью я болела, зверски мерзла, настроение было просто убийственное. И тут объявили конкурс. И мой осенний депресснячок, помноженный на желание написать что-то отличающееся от возражений на иск и кассационной жалобы выдал вот такое:
По стеклу ручейками стекали капли воды, казалось, само небо плакало от того, что холодная осень началась так внезапно. Женщина прислонилась головой к стеклу, тихонько вздохнула. Каштановые волосы, синие глаза, правильные черты лица, длинные изящные пальцы с причудливыми серебряными кольцами. Графиня Тресса Д'Азури. Одна из самых красивых женщин Эстерхольма, член городского Совета, талантливый политик и самая холодная и бессердечная сука, которую только знал этот город. Но она любила этот город и даже его жителей. Особенно прокуратора Магистрата Сайруса Леннера.
Тресса отвернулась от окна и сделала несколько шагов в сторону огромной кровати под золотистым балдахином.
– Ты грустишь, девочка. – Сильные мужские руки обняли ее, прижали к груди. – И мерзнешь.
Тресса уткнулась лбом в плечо любовника.
– Мерзну, Сайрус, как обычно. Но ты можешь попробовать меня согреть...
Фраза прервалась поцелуем, на который было невозможно не ответить.
Спустя несколько часов графиня Д'Азури с сожалением высвободилась из объятий прокуратора Леннера, накинула халат и села у окна, расчесывая пышные кудри.
Все должно было быть хорошо, но было плохо. Осень душила обложным дождем, глушила молчанием ветра, отравляла запахом опавших листьев. Но это было лучше, чем запах сгоревших листьев, сгоревшего тела и прах на ладонях. И пепел в воздухе, на руках, на губах, на волосах. От того осеннего костра у Трессы Д'Азури седые пряди на висках. Спасибо чудо-отварам и молчанию служанок. Только Сайрус все равно знает ее тайну. Знает, но молчит.
– В городе поползли слухи, что в столице какая-то знатная леди покончила с собой. Что там на самом деле? – спросила она, доплетая косу.
– Ничего особенного.
Голос был ровный и спокойный. Слишком спокойный. Это ее и насторожило. Женщина развернулась и пристально посмотрела в глаза не своего мужчины. Чужой, женатый, по-особенному любимый, жестокий и бескомпромиссный хранитель закона. Зачем ему что-то скрывать от нее?
– Не верю, Сайрус. Там что-то не так.
– Перерезала себе вены от несчастной любви. Обычное дело.
– Сайрус… в голосе женщины зазвенела сталь. – Ты лжешь. Я же чувствую!
Синие глаза и карие, кто первый отведет взгляд – тот проиграл.
Он не выдержал первым. Подошел, обнял, погладил по обнаженному плечу.
– Чертовка! Все равно ведь узнаешь… Девушка 24 лет, несчастная любовь и все такое…
– Дуры-девки. Начудят такого, что тебе неделями расхлебывать, дома не ночевать, а тебя жена ждет.
– Стерва ты, Тресса, и редкостная дрянь.
Сайрус запечатал ее губы жестким поцелуем и стал собираться. Его действительно ждала дома жена, а Тресса не держала его никогда. И это их устраивало. Каждый получал то, что хотел. Прокуратор Леннер и графиня Д'Азури идеально подходили друг другу в постели, понимали друг друга без слов, но если бы попробовали жить вместе, то не продержались бы и двух дней – слишком сильные, слишком независимые, так что победителей не было бы, как и оставшихся в живых. Лучше уже редкие, но длинные свидания и разговоры по душам – то она ему в душу, то он ей в душу. Другие мужчины могли сколько угодно сомневаться в наличии у Трессы Д'Азури души, но Сайрус знал, что на самом деле его чертовка очень нежная и ранимая. И в этот раз он наивно понадеялся, что все обойдется. Не обошлось.
– Так что это за девушка? Была… – вопрос застал его уже на пороге спальни.
– Светлая княжна Марион Валенски.
– Светлая княжна? – в широко распахнутых льдисто-синих глазах неподдельное изумление. – Никогда бы не подумала. Зачем она это сделала? И как? Из-за кого?
– Тресса, мы же не в допросной. – Сайрус понимал, что просто тянет время. Графиня Д'Азури всегда добивалась поставленной цели, так что рано или поздно она узнает ответы на свои вопросы. Но этот ответ принесет ей много боли, потому проще сказать самому.
Пока Сайрус молчал, раздумывая, как сообщить это помягче, Тресса думала в том же направлении. Рано или поздно, но она узнает подробности смерти одной из известнейших невест Каура. А еще ее внутренний голос кричал, что все плохо и это только начало.
– Сайрус?
Прокуратор решился на ответ:
– Она вскрыла себе вены. И в предсмертной записке своей же кровью написала, что во всем винит Людвига Ван дер Камарри.
Мир Трессы рухнул в один миг, сгорел как тот, прежний, оставляя вкус крови на губах и ощущение праха погребального костра на ладонях. Лицо исказила гримаса боли и ярости, а демоны в душе радостно взвыли и пустились в пляс.
– Людвиг, ты же обещал…
Столица Мерании Каур искрилась праздничными огнями сквозь тьму и туман октября. Ежегодный осенний бал, устраиваемый Светлыми собрал цвет общества, а особенно прекрасных дам. Яркие, красивые, сверкающие драгоценностями они приковывали к себе взгляды мужчин, но взгляды их самих были прикованы к Светому Лорду-протектору Людвигу Ван дер Камарри. Высокий, стройный, мускулистый, с длинными светлыми волосами, неизменно одетый в черное, он казался больше воином, нежели клириком. Точеные скулы, волевой подбородок, яркие зеленые глаза – у девушек не было шансов. Этот мужчина был не только красив, он был еще очень умен и дьявольски опасен, хоть со шпагой в руке, хоть с распятием.
Пригубив темного красного вина из высокого хрустального бокала, он наслаждался тонким благородным вкусом напитка, прислушиваясь к шуму в зале и благосклонно улыбаясь поклонницам. Внезапно среди гостей пролетел тревожно-восхищенный шепот. Ван дер Камарри обернулся на шум. Женщины завистливо и ненавидяще шипели, мужчины пожирали ее восхищенными и возбужденными взглядами, а она шла прямо к нему.
Синее с серебром платье, свободно лежащие на плечах каштановые локоны, бледное лицо, синие глаза.
– Приветствую, Лорд-протектор.
– Мое почтение, графиня Д'Азури .
Напряжение между ними было таким, что толпа вокруг быстро поредела.
– Не ждал меня здесь, Людвиг?
– Тресса, твоим ядом можно отравить всех присутствующих здесь. Не ждал, но знал, что ты где-то рядом – Такира Д'Роллен за последний час облилась вином, потеряла колье и подвернула ногу. Только твоя ненависть способна на такое.
Его губы кривились в улыбке, но говорил он серьезно.
– Я не виновата, что в свое время эта тварь перешла мне дорогу. Видно, зря она это сделала, Людвиг. Я ее и пальцем не тронула, я даже ноги марать об нее не стану.
Ее улыбка была не лучше и больше походила на оскал матерой волчицы.
– А это правда, что за тобой тянется шлейф разбитых мужских сердец и о тебе ходит слава бессердечной суки?
– Правда. – На лице Трессы Д'Азури не дрогнул ни единый мускул, хотя приезд в Каур и этот разговор дались ей очень нелегко. – А еще правда то, что такой меня сделал ты.
– Тресса, не начинай. Все давно закончилось. – Лорд-протектор не хотел говорить на эту тему, не хотел вспоминать три года безумной любви и последующие пять лет ненависти. Оказалось, все зашло слишком далеко.
– Ты обещал так больше не делать, Людвиг. Обещал не ломать жизни из-за своей нелюбви, из-за своего обмана.
– Тресса, в чем ты меня обвиняешь?
– Хелен Бран – ушла в монастырь, Элис Родригес – уехала из страны, Санни Котран – в клинике для душевнобольных. А теперь Марион Валенски. Людвиг, это ты погубил этих женщин.
Играла музыка, кружились в танце пары, а Светлый Лорд-протектор не хотел продолжения разговора, не хотел оправдываться и чувствовать себя виноватым, не хотел, чтобы кто-то, пусть даже и прекраснейшая из женщин Мерании вмешивалась в его жизнь.
– Я живу для себя, Тресса. Я не виноват в том, что глупые девочки не сумели вовремя остановиться. И я не потерплю, чтобы кто-то указывал мне что делать.
– Какая же ты мразь, Людвиг.
– Женщинам нравлюсь. – И улыбнулся легко и беспечно. Нет, ему было немного жаль Марион, но свидание с Луизой Сантарен назначено на послезавтра, а грудь у нее больше, чем была у Марион.
Тресса взглянула в яркие зеленые глаза человека, любовь и ненависть к которому смешались в дьявольский коктейль. Когда она заговорила, ее голос дрожал от напряжения и злости.
– А не боитесь, Светлый Лорд-протектор Ван дер Камарри, что и для вас придет время платить по счетам? За предательство любви, несдержанное слово и за кровь тех девушек?
– Нет, графиня, не боюсь. Никто не причинит мне вреда, даже если захочет. Свет хранит меня. Между прочим, это бал Светлых – Вам здесь делать нечего.
– Людвиг, остановись, пожалуйста. – взмолилась Тресса, позволив эмоциям прорваться через ледяную маску отчуждения. – Не губи их и себя заодно, остановись…
Ван дер Камарри горько усмехнулся, а затем впился в губы не ожидавшей такого Д'Азури требовательным и грубым поцелуем. Она ответила так же страстно и яростно.
Поцелуй был с привкусом дымной осени, сладкого вина, праха разбитых надежд и крови из прокушенной губы Людвига.
– Какая же ты сука, Тресса. – Прошептал он, с восхищением глядя на нее и утирая выступившую кровь.
– Под стать тебе, Людвиг. – Она тяжело дышала, сопротивляясь накатившим воспоминаниям. – Вот только я сразу предупреждаю, что добра от меня ждать не стоит. И чтобы обо мне не говорили, я не разрушила ничьей семьи, ведь ни один мужчина не останется со мной, я не была причиной смерти ни одного человека, не сломала никому жизнь, а ты… Тебя ждет дорога в ад, Лорд–протектор, если ты не изменишься.
– Свет хранит меня, Тресса, я спокоен со Светлым благословением Совета. И я живу той жизнью, которая меня устраивает. Жаль, что в аду не будет тебя.
– Жаль, что я тебя так сильно любила, Людвиг. Жаль, что ты этого не понял тогда и не поймешь сейчас. Прощай, Лорд-протектор. Смотри, не пожалей о своих словах.
– Прощай, графиня.
Последний взгляд глаза-в-глаза. Повисшие в воздухе последние слова.
– Прости меня…
Мало кто бы узнал графиню Трессу Д'Азури, блистательную красавицу Эстерхольма, способную потрясти Каур, в женщине с растрепанными волосами, одетой в мужской костюм, распивающей вино прямо из бутылки, и царапающей столешницу кинжалом. Потому что графиня Д'Азури по большей мере была маской, а сейчас Тресса была настоящей. Злой, нервной, недавно плачущей, любящей, страдающей.
– Тресса, ну хватит тебе изводить себя. Ты не виновата, что Ван дер Камарри такой мерзавец.
Эльвира Боргани, старая подруга, которая знала Трессу еще до титула графини, была менее пьяной и более рассудительной.
– Виновата, что не остановила его. А теперь этой девочки, Луизы, больше нет. А после княжны Валенски прошло два месяца. Все из-за него.
– Так что ты хочешь сделать?
Тресса подняла голову и посмотрела на Эльвиру. В синих глазах плескались страх, боль и отчаянная решительность.
– Остановить его. Снять светлое благословение.
Подруга нервно передернула плечами.
– Ты ненормальная, подруга, совсем свихнулась. Это преступление, тем более, у тебя это не получится.
Злой и пьяный смех был ей ответом:
– Ведьмы бывшими не бывают. А я была ведьмой, Вира, ты знаешь. До того как стать графиней Д'Азури, научиться ставить на первое место только себя, я была хорошей ведьмой. Очень хорошей, иначе инквизитор Александр Сварен не сжег бы меня той осенью!
Эльвира Боргани тяжело вздохнула и тоже приложилась к бутылке.
– Ты тогда была такой хорошенькой, как добродушный игривый щенок, а сейчас выросла, прости, в такую тварь. Только так и не разлюбила никого из своих мужчин.
– Молчи! – кинжал глубоко вонзился в дерево. – Не говори мне то, что я и так знаю. Что я просто хочу спасти его. Только…
– Только что?
– Мне нужно снова стать самой собой, снова стать ведьмой. А для этого я должна прийти на свою могилу и забрать прах со своего костра.
Эльвира только грустно покачала головой, понимая, что остановить подругу не удастся, да и не нужно.
В Скеваре осень была не такой, как в Эстерхольме. Осень здесь была тихой, теплой и солнечной, красивой. В светлом осеннем небе летали темные птицы, деревья с тихим шорохом роняли листья на землю, ветер ласково шумел. Но Трессе было страшно. Потому что такая же осень была много лет назад, когда Александр сжег ее. А она… ожила. Человеком, не ведьмой. И инквизитор просто отпустил ее. Ведьмы бывшими не бывают. Что-то все же осталось, иначе не подарили бы ей просто так титул графини, не прислушивались бы к ней на Совете в Эстерхольме, не влюблялись бы в нее мужчины, не изменил бы своей законной жене прокуратор Сайрус Леннер. Единственный ее женатый мужчина. А сама она так и не стала женой того, кого хотела.
Тресса вышла на окраину города. Там, за холмом, поляна, где когда-то горел костер, на котором сжигали ведьму. Ведьму сожгли, а ее нет. Может, потому, что ведьма была доброй. Женщина нервно хихикнула. Просто никому никогда не причинила зла, вот и все. Но сейчас она хочет вспомнить свои умения, воспользоваться ими, чтобы причинить зло. Но не для того, чтобы уничтожить, а для того, чтобы спасти.
Из-за холма выехал всадник на белом коне. Тресса окинула его взглядом. Обычная одежда, темно-зеленый плащ, но лицо… Так не бывает! Здесь. Сейчас. Он. Инквизитор Скеваре Александр Сварен.
Мужчина взглянул на стройную фигуру женщины, закутанную в плащ, выбившиеся из-под капюшона каштановые пряди волос, вперемешку с седыми, затравленный взгляд синих глаз, в которых сейчас был дикий страх и… не вспомнил, видел ли он когда-нибудь ее раньше.
- Приветствую, миледи. Не бойтесь, в этих лесах некого бояться.
- Мое почтение, инквизитор. Благодарю.
И проехал дальше, а она осталась стоять, безуспешно пытаясь восстановить дыхание и сердцебиение. Александр, любимый, ненавидимый, проклинаемый, забывший ее, некогда любимую, ненавидимую и проклинаемую. К демонам его! Все мужики такие.
Графиня Д'Азури вышла на ту самую поляну. Кострище так и осталось нетронутым – законы Скеваре запрещали уничтожать память и следы мест, где жестоко карали ведьм. Светлый пепел, черные угольки. Александр Скеваре сжег ведьму, а Тресса все равно жива. Ведьмы бывшими не бывают. Она наклонилась и зачерпнула горсть праха…
Лорд-протектор рано вернулся домой. За окнами свистел ветер, грохотало волнами о скалы штормовое море, а в камине весело плясал рыжий огонь и серый кот вкусно мурлыкал, свернувшись клубочком в кресле. Но настроение было просто паскудное. Кто же знал, что эта дура Луиза повесится? И было бы из-за чего! А так, он просто сказал, что она ему не нужна. Ну не виноват же он, в самом деле, что честно влюбляется в девушек, а потом любовь проходит, но замечает он это слишком поздно, когда жертва уже влюблена по уши и жизни своей без него не мыслит. В прямом смысле, буквально. Да, он засыпал подарками, носил на руках, обещал счастливую и безоблачную совместную жизнь, а потом... Все заканчивалось. Он все прекращал, постепенно, скрываясь за работой, балами, визитами, чем-угодно. Просто не умел по другому. Значит, со следующей девушкой повезет.
На подоконнике Людвиг Ван дер Камарри вдруг заметил запечатанное письмо. Неровным, изломанным почерком было написано только его имя. Вскрыл конверт, достал письмо и начал читать.
«Не согрешишь – не покаешься, не покаешься – не спасешься. Только ты, Людвиг, не каешься. Ты продолжаешь и дальше губить и себя, и их. Я вынуждена остановить тебя. Да, знаю, я согрешу, но это для того, чтобы больше не грешил ты. Я сниму с тебя светлое благословение. И тогда ты на своей шкуре почувствуешь то, что должен. Прости. Твоя.»
Письмо вспыхнуло холодным сине-зеленым огнем, через мгновение оставив после себя только прах на ладонях.
Я приятно удивлена отзывами читателей. Спасибо им огромное!
Автор, я хочу прочитать другие твои работы
Ох, как много было рассказов и какие все разные. Одного не могу, хотя бы двух! Хотя – большую часть читала бы еще :-) Тогда я напишу о тех, кого читала с жадным любопытством, но осталась немного разочарованной некой "трендовостью" в характеров героев. «Прах на ладонях» (стервозная героиня, которая возвращается себе "ведьмовство", ну такая типичная-претипичная меня-такой-сделал-ты, что хоть плачь) и Chasing Hope (конечно-конечно, воспоминания о былой любви выглядят ну очень по-американски, типично для определенного периода). Но написано!!! Оторваться не могла как написано! В слоге не тонешь, и представляешь себе и героев и ситуации!
© na_lapax
Очень легко читается текст, приятные персонажи и сюжет. Рассказ очень женский по самому мироощущению. Нравится атмосфера высшего света, но ее немного разрушает фривольность речи героев.
Однако в памяти остается пара фраз. Особенно про ведьм, которые не бывают бывшими.
© Екатерина elei_ruari
Вполне себе милый рассказ в духе псевдоисторического любовного романа.
© Анонимно
Этот рассказ является, как мне кажется, ещё одной жертвой ограничения в объёме. К чести автора, надо сказать, что ни один конкретный кусок не выглядит скомканным, торопливо написанным или искусственно урезанным. Слог неизменно лёгкий, немало красивых образов, персонажи в целом весьма запоминающиеся, но всё произведение буквально взывает к тому, чтобы стать больше раза в три. Много фактических вопросов, ответ на которые даются лишь намёками. Взаимодействие главной героини и Инквизитора, особенности благословения Светлых, специфика религии, с одной стороны вроде бы чем-то напоминающей христианство, но при этом иерарх которой может позволить себе поцеловать девушку прямо на балу, что не слабо даже для Папского двора в его наиболее спорных проявлениях времён позднего Ренессанса. Ясное дело, что фентези на то и фентези, чтобы автор мог не ограничивать своё воображение, но читателю тоже хочется увидеть, ощутить мир, который перед ним создаётся, что сложно сделать с таким количеством недоговорок. Ещё более заметна проблема не полной раскрытости персонажей. Главная героиня, сильная, независимая и волевая женщина, влюблена, в той или иной степени, минимум в трёх мужчин — собственно, во всех, которые вообще появляются на страницах рассказа. Хотя это не является чем-то невероятным, такой поворот требует определённого дополнения. Образ Людвига, напротив, наводит на какие-то мистические мысли о Леанан-Ши, как о персонажах кельтского фольклора, так и об основанном на них доме из системы Changeling: The Dreaming. В обоих случаях автор оставляет нас в ситуации, когда мы можем только гадать о причинах тех или иных поступков, о сути тех или иных конфликтах и т. д. Хотя, как я уже писал в одной рецензии, разжёвывать информацию для читателей до полной очевидности не стоит, всё-таки у них должна быть возможность понять, а не только предположить. Очень надеюсь, что автор расширит своё произведение, или напишет (возможно, уже написал) другое в том же мире, но пока, после определённой душевой борьбы, всё-таки не голосую за рассказ ни в одной номинации.
© Мойжес
Неплохой рассказ, хотя мне не очень понравился. Все время спотыкался о замудреные фамилии и имена персонажей.
© Егор Тулновский
Лучший сюжет/идея – «Прах на ладонях»
Если честно – было труднее всего определиться с этой номинацией. Есть много хороших идей и неплохих сюжетов, для этого объема… но именно этот рассказ, намеками, обрисовывает мир, прошлое, настоящее, будущее, какие-то истории на стороне, плюс содержит в себе идею с возрождением. Пожалуй, идея и сюжет здесь лучшие.
© alexxol
Вот так начиналась эта история. А что будет дальше - пока тайна ;)
Только не убивайте! Я же сразу предупредила, что читать много :)
Литературный конкурс у Мэй
forgotten_tale успешно завершился.Ну, для кого успешно, для меня не очень. 17-19 место из 28 участников, а если судить по сумме баллов, то 12 из 15. Я абсолютно не заморачиваюсь по этому поводу. Мне приятно, что мой бред не поругали, а очень даже похвалили и не отказались бы от продолжения.
Собственно, было и начало. Давным-давно, еще в стихотворной форме.
Начиналось все лет так 7-8 назад, из нежных чувств к одногруппнику. Это была целая драма, которую теперь вспоминаю с улыбкой :) А тогда были взгляды в сторону объекта страсти, которые тот упорно игнорировал, типа случайно забытый листочек со стихом, написанным на семинаре по Истории учений о государстве и праве, соперничество "Кто лучше", драка и заявление, что "Будь у нас сейчас Средневековье, я бы тебя, ведьму сжег". И понеслось.
Собственно, появилось вот это:
Ведьмы платят по счетам.
Дым костров уходит в небо.
Кто–то яд с вином мешает.
Вечер наступает где–то.
В небо синее стрелой
Птица белая взлетает.
Река мерно катит воды.
Закат солнца догорает.
Пламя умирает тоже:
Ведьмы долго не живут.
Огня искры бесовские
Людей вновь слепят и жгут.
Инквизиция ликует:
На ведьм травля вновь открыта.
Дымом тех святых костров
Вся Испания покрыта.
Радуются Папа Римский,
Кардиналы и монахи:
Скоро нечисть вся умрет
И не будет больше страха.
Копоть с кровью, грязь и сажа
Их сутаны покрывают.
Будет грех их не прощенным,
Ведьмы это точно знают.
Разве это преступление,
Не такою быть, как все,
Чудо–травы собирать
Ранним утром по росе?
Ведьма – тварь, исчадье ада,
Отлученная от Бога.
Только в пламени костра
Ей откроется дорога.
В небеса взметнется криком
Ведьмовское отречение,
Инквизиторы грехов
Ей объявят всепрощение.
Не понять, увы, монахам
Тайну ведьминой души.
Топор падает на плаху.
В райские ведет кущи
Кровью ведьм Господних Псов,
Инквизиторов, дорога.
«Молот Ведьм» святая книга,
Но она ведь не от Бога.
От него великий дар
Исцелять людские раны
И на теле, и в душе.
Твердокаменные храмы
Ведьмам вынесут жестокий,
Нерушимый приговор:
«За гармонию с природой
И с людьми вас ждет костер!»
И начнется вновь охота,
Небо станет дымно–черным,
Но довольны будут этим
Судьи в ризах золоченных.
И, сестер своих теряя,
Ведьмы скроются в лесах.
Блики пламени и солнца
В распущенных волосах.
Лес уменьшит дозу яда,
Гнева, боли слов и фраз.
И приглушит злое пламя
Полных слез зеленых глаз.
А возмездие наступит
Не сегодня и не здесь.
Где–то далеко, но все же,
Справедливость в мире есть.
С королев портреты пишут,
Верно служат королям
Рыцари, шуты смешат.
А ведьмы платят по счетам.
17. – 19.09.06
Ничего хорошего, конечно, из этого не получилось. Внешне получилась хорошая дружба, а внутренне были слёзы в подушку и бесконечные стихи. На лекциях, на семинарах и ночью под одеялом. Кульминацией было вот это:
Гласят древние законы:
«Не суди – судим не будешь»,
Но сегодня за любовь
Ты меня, палач мой, судишь.
Мой жестокий Инквизитор,
Свято-грешная любовь,
Не карай ты меня, ведьму,
Так жестоко вновь и вновь.
Знаю, правда, согрешила,
Что влюбилась вдруг в тебя.
Но я не могу иначе, -
Жить на свете не любя.
Мой-чужой ты Инквизитор,
Люблю или ненавижу?
Я сама того не знаю,
В своих снах тебя я вижу.
Злилась, плакала и знала:
Мне за это нет прощения.
А в твоих глазах моих
Глаз зеленых отражение.
Мой любимый Инквизитор,
Почему меня не любишь,
А похожую девчонку?!
Ты меня всем этим губишь.
Я страдала и сгорала,
Я хорошая актриса,
Здесь играла свою роль
Для тебя, судьбы каприза.
Мой пресветлый Инквизитор
За спиной веревкой руки
Мне связал, но от любви
Терплю большие я муки.
Сладко-горький светлый яд
У меня в крови разлился,
Когда встретила тебя.
А в меня ты не влюбился.
Милый ты мой Инквизитор,
Хоть меня жалеть не будешь,
Но надеюсь, что меня
Никогда ты не забудешь.
Больно, горько и обидно.
Я не знала, что так будет,
Кареглазое ты солнце,
Нас с тобой пусть Бог рассудит.
Вспыльчивый мой Инквизитор,
Прядь волос с лица откину.
В этой ли, в другой ли жизни,
Но тебя я не покину.
Поменяемся ролями?
Здесь ты ангел-мой-хранитель.
Или я твой? Кто ж из нас
Двух здесь демон-искуситель?
Глупый ты мой Инквизитор,
Не страшна боль от ожогов
И от пыток, от оков,
От любви больней намного.
Не сошлися, так уж вышло,
Зря ночами лила слезы,
Ведь дарил другой, не ведьме,
Прошлой осенью ты розы.
Дорогой мой Инквизитор,
Все тебе, поверь, простила,
Хотя, может, я тебя
Никогда и не любила.
Обними же на прощанье
И я вспомню все мгновенья
Когда чувствовала я
Рук твоих прикосновенье.
Ты, лишь ты, мой Инквизитор,
Надо мной имел всю власть:
Мог поднять меня до неба,
А мог просто втоптать в грязь.
Может, ты меня жалеешь
И спасти меня желаешь,
Но уже все решено
И приказ ты выполняешь.
Мой небритый Инквизитор,
Смешной, добрый и ранимый,
Злой, жестокий и нахальный,
Все равно ты мой любимый.
Может, голову тебе
Я когда-то и вскружила.
Может, мстишь за то, что я
Друга твоего сгубила?
Мой бескрышный Инквизитор,
То отчаяние лихое,
Что с тобою нас сжигало,
Не дает и здесь покоя.
Зачитаешь приговор,
А я просто рассмеюся.
Мне уже и черт не страшен
И я смерти не боюся.
Мой веселый Инквизитор,
Будь же счастлив так, как хочешь.
Солнце – днем, луна и звезды
Пускай светят тебе ночью.
Кровью нас с тобой связала
И приворожить хотела.
Я старалась, но увы,
Что-то так и не сумела.
Самый нежный инквизитор,
Здесь погибнет только тело,
Ведь душа уже давно
В карих глаз огне сгорела.
Ты прости меня за все,
За любовь и за обиды.
Слезы мне закрыли взор
И тебя уже не видно.
Ласковый мой Инквизитор,
На костер меня возводишь,
Привязав меня к столбу,
Склонив голову уходишь.
Ты ко мне не обернешься,
Хоть зови, хоть не зови,
Но я сама взошла когда-то
На алтарь своей любви.
Мое солнце, инквизитор,
Мой любимый лютый враг.
Все, огонь, глаза закрою.
Куда сделаешь ты шаг?
конец декабря 2006 – 03.02.07
Развязка была очень простой и банальной. Он поступил в магистратуру, а я нет. Мы стали меньше видеться, появились новые увлечения и вот это:
Здравствуй, мой Инквизитор.
Я пишу тебе с того света.
Ты меня сжег прошедшей осенью
И меня теперь больше нету.
Здравствуй, мой бывший друг.
Никогда я прежней не стану.
Я теперь иная, другая.
Время лечит, увы, не все раны.
Здравствуй, мой бывший любимый.
Та любовь уничтожена тоже.
Я люблю тебя, но по-другому.
Ты поймешь это, может быть, позже.
Здравствуй, мой бывший ангел.
Кто кому причинил больше боли?
Оборвались все нити и связи
И, похоже, ты этим доволен.
Здравствуй, мой Инквизитор.
Как живешь? Обо мне вспоминаешь?
Кем была я тогда для тебя? И кем стала?
Молчишь? Не знаешь?
Здравствуй, мой бывший друг.
Ты предал, но не буду я злиться.
Я простила. Прошу об одном –
Перестань по ночам мне сниться.
Здравствуй, мой бывший любимый.
Изменился ты тоже очень.
Сам смеешься, а сердце тоскует
И о ком-то душа плачет ночью.
Здравствуй, мой бывший ангел.
От тебя ничего мне не надо.
Как и раньше, хранимы друг другом,
Мы не вместе и даже не рядом.
Здравствуй. И снова прощай.
Ведь моим никогда ты и не был.
Это я была только твоей.
А сейчас – твоя бывшая ведьма.
13.04.2008
Естественно, спустя пару лет я наступила на те же грабли. Ну, не совсем те, но грабли. И приложило меня по лбу весьма чувствительно. К тому моменту я немножко выросла и кроме стихов появилась проза.
Да, вы уже видели этот текст - это мой самый первый пост в ЖЖ. Можете прочесть еще раз, можете пропустить:
Танцуй, танцуй, ведьма. На развалинах храма души, на осколках разбитого сердца. Танцуй, демон тебя забери, танцуй! Босиком, по камням, по осколкам, по битым стеклам, углям, сухой траве, мраморной крошке. Только развалины, осколки, обломки, пожарище, руины, хаос, закат, ветер, сухая трава и ты. Ты танцуешь, запрокинув голову, чтобы слезы не падали вниз. Но они текут из полуприкрытых глаз, оставляя на щеках мокрые дорожки и падают вниз. Закусила губу, почти до крови, только чтобы не закричать, не зареветь, не зарычать диким смертельно раненым зверем. Зря, ой зря тебе не верили. Ведьмы бывшими не бывают. Даже вернувшись в этот мир после костров инквизиции другой, ты в чем-то осталась прежней. Осталась ведьмой…
Танцуй, ведьма, танцуй. Каждый раз как в последний. Танцуй и плачь, захлебывайся в крике, вопле, рычании, вое. Тебе больно? Да, больно. Ведь ты можешь чувствовать. Танцуй, мать твою Бога в душу, так как никогда раньше не танцевала. Танцуй, потому что только в танце ты можешь выбросить, выплеснуть, выкричать, выплакать свою боль. Боль душевную и сердечную. А то, что ногти впиваются в ладонь, ноги сбиты до крови, это не важно. Совсем не важно. Важно то, что ты все еще любишь его. Любишь настолько сильно, что на ненависть сил уже не хватает. Любишь, любишь, себя губишь…
Грозовое небо, сине-серые налитые свинцом тучи, из которых бьют слепяще-белые молнии. Но тебе не страшно. Ты уже не боишься. Ты только за него боишься. Только он тебе нужен. Только его ты любишь. Только он удерживает тебя от шага в пропасть. Только он может дать тебе крылья. Только он может забрать их. Только он яд, сладко-горький, смертельно опасный, наркотик, жизни без которого ты уже не представляешь. Только он не дает тебе вспомнить свою суть, свою сущность. Не дает стать тебе Зверем.
Ведьмы бывшими не бывают. Дикие огоньки в глазах, искривленные в злобной усмешке губы, исказившиеся черты лица… А ветер все сильнее, толкает, гнет, ломает тебя, рвет твое платье, заставляет волосы то трепетать подобно крыльям птицы, то взвиваться вверх, то опадать шелковым плащом на плечи. Злость захлестнула, затопила разум, вырвалась черной волной из тебя одновременно с раскатом грома. Зверем выглянула из глаз, в вихре танца прошлась по уцелевшим цветам, оставила царапины на полуразрушенных колоннах, хищным рычанием продолжила и поддержала злость природы.
Только вдруг дождь стеной, только слезы ручьем, только падаешь на колени и шепчешь как молитву, как заклинание его имя. «Люблю… Прости… Люблю… Ненавижу… Боюсь… Верю… Жду… Прости… Люблю… Люблю… Люблю…» только падаешь на землю, сворачиваешься клубочком и теряешь себя. И Зверь уходит… А дождь постепенно затихает. Шелестит нежно, серебристыми каплями блестит на камнях, на твоем теле и что-то тихонько шепчет.
Медленно поднимаешься, непомнящая, оглушенная, потерянная, любящая ведьма. Ты даже ее не ненавидишь. Дождь все смыл, стер, уничтожил. Солнце несмело выпускает лучик из-за тучи и тот падает на тебя. Вспыхивают драгоценными камнями капельки воды в твоих волосах, искрятся глаза, солнце освещает уже всю тебя… Ты улыбаешься, а за спиной вдруг распускаются подобно сказочному цветку белоснежные крылья. Да, бывает и такое. Некоторые ведьмы могут еще быть и ангелами-хранителями. Потому что любят…
И ты снова танцуешь сама с собой, с солнцем и ветром. Нежно и плавно, почти не касаясь земли. Ты любишь, он поймет это и вернется. И простит тебя, и ты простишь его. Потому что ведьмы-ангелы умеют прощать. Даже через боль, ненависть, отчаяние, страх и злость. Даже через костер инквизиции. Даже своего инквизитора. Потому что любовь превыше всего этого… Танцуй, ведьма, танцуй. И люби…
Даже если не вернется, ты любила, любишь и будешь любить. Пусть даже не его, другого. Ты ведь не можешь без любви. Любовь – это ветер для твоих крыльев. Танцуй, ведьма, взлетая над землей, кружась вместе с оборванными лепестками цветов, лови ветер крыльями. Разрешай ему обнимать, ласкать, целовать тебя. Нежно-нежно и в то же время сильно. А все прошлое, былое, больное, ненужное отпусти. Прости и оставь, не пытайся разбудить и вернуть к жизни. На развалинах храма души, на осколках сердца можно построить новое чувство. Доверия, взаимности, нежности. Без боли, ненависти и предательства…
А Зверь пусть спит, спит в нежности. Возможно, когда-нибудь он снова проснется, покажет миру клыки и когти, будет танцевать с бурей. Но, даже если это и случится, это будет не скоро. Танцуй, ведьмочка, танцуй. Улыбайся и смейся от счастья, ликуй и восхищайся. Ты сумела понять это, пройти через кошмар бури и выстоять. Изменилась, переродилась, но в чем-то все равно осталась прежней. Если будет нужно, Зверь, спящий в нежности, проснется…
Танцуй, ведьма. Танцуй и жди его, своего одного-единственного, любимого и любящего. Он придет, он обязательно найдет тебя. Такую неправильную, ведьму-ангела, сильную, гордую, непокорную, но нежную, ранимую и чувственную одновременно. Танцуй, верь, надейся, люби, жди. Сиреневый вечер мягко обнимает, горечью полыни и терпкостью чабреца напоминает о том, что нужно спуститься на землю. Опустилась, исчезли белоснежные крылья, но осталось ощущение свободы и полета, танца с ветром и закатным солнцем.
Уходишь, ступая осторожно по мраморным осколкам, сухой траве, очищенная дождем, прощенная и простившая. Ведьмы бывшими не бывают. Но бывают ведьмы-хранительницы. Храни воспоминания, счастливые мгновения, сладость и нежность, горечь и силу, свободу полета и танца, храни его… И танцуй, ведьма, танцуй, каждый раз как последний. Меняя себя и весь мир вокруг таким танцем. Только пусть это будет танец для двоих, твой с ним танец, пока Зверь спит в нежности. Танцуй, ведьма, любящая и любимая, танцуй.
сентябрь 2011
Этой осенью я болела, зверски мерзла, настроение было просто убийственное. И тут объявили конкурс. И мой осенний депресснячок, помноженный на желание написать что-то отличающееся от возражений на иск и кассационной жалобы выдал вот такое:
По стеклу ручейками стекали капли воды, казалось, само небо плакало от того, что холодная осень началась так внезапно. Женщина прислонилась головой к стеклу, тихонько вздохнула. Каштановые волосы, синие глаза, правильные черты лица, длинные изящные пальцы с причудливыми серебряными кольцами. Графиня Тресса Д'Азури. Одна из самых красивых женщин Эстерхольма, член городского Совета, талантливый политик и самая холодная и бессердечная сука, которую только знал этот город. Но она любила этот город и даже его жителей. Особенно прокуратора Магистрата Сайруса Леннера.
Тресса отвернулась от окна и сделала несколько шагов в сторону огромной кровати под золотистым балдахином.
– Ты грустишь, девочка. – Сильные мужские руки обняли ее, прижали к груди. – И мерзнешь.
Тресса уткнулась лбом в плечо любовника.
– Мерзну, Сайрус, как обычно. Но ты можешь попробовать меня согреть...
Фраза прервалась поцелуем, на который было невозможно не ответить.
Спустя несколько часов графиня Д'Азури с сожалением высвободилась из объятий прокуратора Леннера, накинула халат и села у окна, расчесывая пышные кудри.
Все должно было быть хорошо, но было плохо. Осень душила обложным дождем, глушила молчанием ветра, отравляла запахом опавших листьев. Но это было лучше, чем запах сгоревших листьев, сгоревшего тела и прах на ладонях. И пепел в воздухе, на руках, на губах, на волосах. От того осеннего костра у Трессы Д'Азури седые пряди на висках. Спасибо чудо-отварам и молчанию служанок. Только Сайрус все равно знает ее тайну. Знает, но молчит.
– В городе поползли слухи, что в столице какая-то знатная леди покончила с собой. Что там на самом деле? – спросила она, доплетая косу.
– Ничего особенного.
Голос был ровный и спокойный. Слишком спокойный. Это ее и насторожило. Женщина развернулась и пристально посмотрела в глаза не своего мужчины. Чужой, женатый, по-особенному любимый, жестокий и бескомпромиссный хранитель закона. Зачем ему что-то скрывать от нее?
– Не верю, Сайрус. Там что-то не так.
– Перерезала себе вены от несчастной любви. Обычное дело.
– Сайрус… в голосе женщины зазвенела сталь. – Ты лжешь. Я же чувствую!
Синие глаза и карие, кто первый отведет взгляд – тот проиграл.
Он не выдержал первым. Подошел, обнял, погладил по обнаженному плечу.
– Чертовка! Все равно ведь узнаешь… Девушка 24 лет, несчастная любовь и все такое…
– Дуры-девки. Начудят такого, что тебе неделями расхлебывать, дома не ночевать, а тебя жена ждет.
– Стерва ты, Тресса, и редкостная дрянь.
Сайрус запечатал ее губы жестким поцелуем и стал собираться. Его действительно ждала дома жена, а Тресса не держала его никогда. И это их устраивало. Каждый получал то, что хотел. Прокуратор Леннер и графиня Д'Азури идеально подходили друг другу в постели, понимали друг друга без слов, но если бы попробовали жить вместе, то не продержались бы и двух дней – слишком сильные, слишком независимые, так что победителей не было бы, как и оставшихся в живых. Лучше уже редкие, но длинные свидания и разговоры по душам – то она ему в душу, то он ей в душу. Другие мужчины могли сколько угодно сомневаться в наличии у Трессы Д'Азури души, но Сайрус знал, что на самом деле его чертовка очень нежная и ранимая. И в этот раз он наивно понадеялся, что все обойдется. Не обошлось.
– Так что это за девушка? Была… – вопрос застал его уже на пороге спальни.
– Светлая княжна Марион Валенски.
– Светлая княжна? – в широко распахнутых льдисто-синих глазах неподдельное изумление. – Никогда бы не подумала. Зачем она это сделала? И как? Из-за кого?
– Тресса, мы же не в допросной. – Сайрус понимал, что просто тянет время. Графиня Д'Азури всегда добивалась поставленной цели, так что рано или поздно она узнает ответы на свои вопросы. Но этот ответ принесет ей много боли, потому проще сказать самому.
Пока Сайрус молчал, раздумывая, как сообщить это помягче, Тресса думала в том же направлении. Рано или поздно, но она узнает подробности смерти одной из известнейших невест Каура. А еще ее внутренний голос кричал, что все плохо и это только начало.
– Сайрус?
Прокуратор решился на ответ:
– Она вскрыла себе вены. И в предсмертной записке своей же кровью написала, что во всем винит Людвига Ван дер Камарри.
Мир Трессы рухнул в один миг, сгорел как тот, прежний, оставляя вкус крови на губах и ощущение праха погребального костра на ладонях. Лицо исказила гримаса боли и ярости, а демоны в душе радостно взвыли и пустились в пляс.
– Людвиг, ты же обещал…
Столица Мерании Каур искрилась праздничными огнями сквозь тьму и туман октября. Ежегодный осенний бал, устраиваемый Светлыми собрал цвет общества, а особенно прекрасных дам. Яркие, красивые, сверкающие драгоценностями они приковывали к себе взгляды мужчин, но взгляды их самих были прикованы к Светому Лорду-протектору Людвигу Ван дер Камарри. Высокий, стройный, мускулистый, с длинными светлыми волосами, неизменно одетый в черное, он казался больше воином, нежели клириком. Точеные скулы, волевой подбородок, яркие зеленые глаза – у девушек не было шансов. Этот мужчина был не только красив, он был еще очень умен и дьявольски опасен, хоть со шпагой в руке, хоть с распятием.
Пригубив темного красного вина из высокого хрустального бокала, он наслаждался тонким благородным вкусом напитка, прислушиваясь к шуму в зале и благосклонно улыбаясь поклонницам. Внезапно среди гостей пролетел тревожно-восхищенный шепот. Ван дер Камарри обернулся на шум. Женщины завистливо и ненавидяще шипели, мужчины пожирали ее восхищенными и возбужденными взглядами, а она шла прямо к нему.
Синее с серебром платье, свободно лежащие на плечах каштановые локоны, бледное лицо, синие глаза.
– Приветствую, Лорд-протектор.
– Мое почтение, графиня Д'Азури .
Напряжение между ними было таким, что толпа вокруг быстро поредела.
– Не ждал меня здесь, Людвиг?
– Тресса, твоим ядом можно отравить всех присутствующих здесь. Не ждал, но знал, что ты где-то рядом – Такира Д'Роллен за последний час облилась вином, потеряла колье и подвернула ногу. Только твоя ненависть способна на такое.
Его губы кривились в улыбке, но говорил он серьезно.
– Я не виновата, что в свое время эта тварь перешла мне дорогу. Видно, зря она это сделала, Людвиг. Я ее и пальцем не тронула, я даже ноги марать об нее не стану.
Ее улыбка была не лучше и больше походила на оскал матерой волчицы.
– А это правда, что за тобой тянется шлейф разбитых мужских сердец и о тебе ходит слава бессердечной суки?
– Правда. – На лице Трессы Д'Азури не дрогнул ни единый мускул, хотя приезд в Каур и этот разговор дались ей очень нелегко. – А еще правда то, что такой меня сделал ты.
– Тресса, не начинай. Все давно закончилось. – Лорд-протектор не хотел говорить на эту тему, не хотел вспоминать три года безумной любви и последующие пять лет ненависти. Оказалось, все зашло слишком далеко.
– Ты обещал так больше не делать, Людвиг. Обещал не ломать жизни из-за своей нелюбви, из-за своего обмана.
– Тресса, в чем ты меня обвиняешь?
– Хелен Бран – ушла в монастырь, Элис Родригес – уехала из страны, Санни Котран – в клинике для душевнобольных. А теперь Марион Валенски. Людвиг, это ты погубил этих женщин.
Играла музыка, кружились в танце пары, а Светлый Лорд-протектор не хотел продолжения разговора, не хотел оправдываться и чувствовать себя виноватым, не хотел, чтобы кто-то, пусть даже и прекраснейшая из женщин Мерании вмешивалась в его жизнь.
– Я живу для себя, Тресса. Я не виноват в том, что глупые девочки не сумели вовремя остановиться. И я не потерплю, чтобы кто-то указывал мне что делать.
– Какая же ты мразь, Людвиг.
– Женщинам нравлюсь. – И улыбнулся легко и беспечно. Нет, ему было немного жаль Марион, но свидание с Луизой Сантарен назначено на послезавтра, а грудь у нее больше, чем была у Марион.
Тресса взглянула в яркие зеленые глаза человека, любовь и ненависть к которому смешались в дьявольский коктейль. Когда она заговорила, ее голос дрожал от напряжения и злости.
– А не боитесь, Светлый Лорд-протектор Ван дер Камарри, что и для вас придет время платить по счетам? За предательство любви, несдержанное слово и за кровь тех девушек?
– Нет, графиня, не боюсь. Никто не причинит мне вреда, даже если захочет. Свет хранит меня. Между прочим, это бал Светлых – Вам здесь делать нечего.
– Людвиг, остановись, пожалуйста. – взмолилась Тресса, позволив эмоциям прорваться через ледяную маску отчуждения. – Не губи их и себя заодно, остановись…
Ван дер Камарри горько усмехнулся, а затем впился в губы не ожидавшей такого Д'Азури требовательным и грубым поцелуем. Она ответила так же страстно и яростно.
Поцелуй был с привкусом дымной осени, сладкого вина, праха разбитых надежд и крови из прокушенной губы Людвига.
– Какая же ты сука, Тресса. – Прошептал он, с восхищением глядя на нее и утирая выступившую кровь.
– Под стать тебе, Людвиг. – Она тяжело дышала, сопротивляясь накатившим воспоминаниям. – Вот только я сразу предупреждаю, что добра от меня ждать не стоит. И чтобы обо мне не говорили, я не разрушила ничьей семьи, ведь ни один мужчина не останется со мной, я не была причиной смерти ни одного человека, не сломала никому жизнь, а ты… Тебя ждет дорога в ад, Лорд–протектор, если ты не изменишься.
– Свет хранит меня, Тресса, я спокоен со Светлым благословением Совета. И я живу той жизнью, которая меня устраивает. Жаль, что в аду не будет тебя.
– Жаль, что я тебя так сильно любила, Людвиг. Жаль, что ты этого не понял тогда и не поймешь сейчас. Прощай, Лорд-протектор. Смотри, не пожалей о своих словах.
– Прощай, графиня.
Последний взгляд глаза-в-глаза. Повисшие в воздухе последние слова.
– Прости меня…
Мало кто бы узнал графиню Трессу Д'Азури, блистательную красавицу Эстерхольма, способную потрясти Каур, в женщине с растрепанными волосами, одетой в мужской костюм, распивающей вино прямо из бутылки, и царапающей столешницу кинжалом. Потому что графиня Д'Азури по большей мере была маской, а сейчас Тресса была настоящей. Злой, нервной, недавно плачущей, любящей, страдающей.
– Тресса, ну хватит тебе изводить себя. Ты не виновата, что Ван дер Камарри такой мерзавец.
Эльвира Боргани, старая подруга, которая знала Трессу еще до титула графини, была менее пьяной и более рассудительной.
– Виновата, что не остановила его. А теперь этой девочки, Луизы, больше нет. А после княжны Валенски прошло два месяца. Все из-за него.
– Так что ты хочешь сделать?
Тресса подняла голову и посмотрела на Эльвиру. В синих глазах плескались страх, боль и отчаянная решительность.
– Остановить его. Снять светлое благословение.
Подруга нервно передернула плечами.
– Ты ненормальная, подруга, совсем свихнулась. Это преступление, тем более, у тебя это не получится.
Злой и пьяный смех был ей ответом:
– Ведьмы бывшими не бывают. А я была ведьмой, Вира, ты знаешь. До того как стать графиней Д'Азури, научиться ставить на первое место только себя, я была хорошей ведьмой. Очень хорошей, иначе инквизитор Александр Сварен не сжег бы меня той осенью!
Эльвира Боргани тяжело вздохнула и тоже приложилась к бутылке.
– Ты тогда была такой хорошенькой, как добродушный игривый щенок, а сейчас выросла, прости, в такую тварь. Только так и не разлюбила никого из своих мужчин.
– Молчи! – кинжал глубоко вонзился в дерево. – Не говори мне то, что я и так знаю. Что я просто хочу спасти его. Только…
– Только что?
– Мне нужно снова стать самой собой, снова стать ведьмой. А для этого я должна прийти на свою могилу и забрать прах со своего костра.
Эльвира только грустно покачала головой, понимая, что остановить подругу не удастся, да и не нужно.
В Скеваре осень была не такой, как в Эстерхольме. Осень здесь была тихой, теплой и солнечной, красивой. В светлом осеннем небе летали темные птицы, деревья с тихим шорохом роняли листья на землю, ветер ласково шумел. Но Трессе было страшно. Потому что такая же осень была много лет назад, когда Александр сжег ее. А она… ожила. Человеком, не ведьмой. И инквизитор просто отпустил ее. Ведьмы бывшими не бывают. Что-то все же осталось, иначе не подарили бы ей просто так титул графини, не прислушивались бы к ней на Совете в Эстерхольме, не влюблялись бы в нее мужчины, не изменил бы своей законной жене прокуратор Сайрус Леннер. Единственный ее женатый мужчина. А сама она так и не стала женой того, кого хотела.
Тресса вышла на окраину города. Там, за холмом, поляна, где когда-то горел костер, на котором сжигали ведьму. Ведьму сожгли, а ее нет. Может, потому, что ведьма была доброй. Женщина нервно хихикнула. Просто никому никогда не причинила зла, вот и все. Но сейчас она хочет вспомнить свои умения, воспользоваться ими, чтобы причинить зло. Но не для того, чтобы уничтожить, а для того, чтобы спасти.
Из-за холма выехал всадник на белом коне. Тресса окинула его взглядом. Обычная одежда, темно-зеленый плащ, но лицо… Так не бывает! Здесь. Сейчас. Он. Инквизитор Скеваре Александр Сварен.
Мужчина взглянул на стройную фигуру женщины, закутанную в плащ, выбившиеся из-под капюшона каштановые пряди волос, вперемешку с седыми, затравленный взгляд синих глаз, в которых сейчас был дикий страх и… не вспомнил, видел ли он когда-нибудь ее раньше.
- Приветствую, миледи. Не бойтесь, в этих лесах некого бояться.
- Мое почтение, инквизитор. Благодарю.
И проехал дальше, а она осталась стоять, безуспешно пытаясь восстановить дыхание и сердцебиение. Александр, любимый, ненавидимый, проклинаемый, забывший ее, некогда любимую, ненавидимую и проклинаемую. К демонам его! Все мужики такие.
Графиня Д'Азури вышла на ту самую поляну. Кострище так и осталось нетронутым – законы Скеваре запрещали уничтожать память и следы мест, где жестоко карали ведьм. Светлый пепел, черные угольки. Александр Скеваре сжег ведьму, а Тресса все равно жива. Ведьмы бывшими не бывают. Она наклонилась и зачерпнула горсть праха…
Лорд-протектор рано вернулся домой. За окнами свистел ветер, грохотало волнами о скалы штормовое море, а в камине весело плясал рыжий огонь и серый кот вкусно мурлыкал, свернувшись клубочком в кресле. Но настроение было просто паскудное. Кто же знал, что эта дура Луиза повесится? И было бы из-за чего! А так, он просто сказал, что она ему не нужна. Ну не виноват же он, в самом деле, что честно влюбляется в девушек, а потом любовь проходит, но замечает он это слишком поздно, когда жертва уже влюблена по уши и жизни своей без него не мыслит. В прямом смысле, буквально. Да, он засыпал подарками, носил на руках, обещал счастливую и безоблачную совместную жизнь, а потом... Все заканчивалось. Он все прекращал, постепенно, скрываясь за работой, балами, визитами, чем-угодно. Просто не умел по другому. Значит, со следующей девушкой повезет.
На подоконнике Людвиг Ван дер Камарри вдруг заметил запечатанное письмо. Неровным, изломанным почерком было написано только его имя. Вскрыл конверт, достал письмо и начал читать.
«Не согрешишь – не покаешься, не покаешься – не спасешься. Только ты, Людвиг, не каешься. Ты продолжаешь и дальше губить и себя, и их. Я вынуждена остановить тебя. Да, знаю, я согрешу, но это для того, чтобы больше не грешил ты. Я сниму с тебя светлое благословение. И тогда ты на своей шкуре почувствуешь то, что должен. Прости. Твоя.»
Письмо вспыхнуло холодным сине-зеленым огнем, через мгновение оставив после себя только прах на ладонях.
Я приятно удивлена отзывами читателей. Спасибо им огромное!
Автор, я хочу прочитать другие твои работы
Ох, как много было рассказов и какие все разные. Одного не могу, хотя бы двух! Хотя – большую часть читала бы еще :-) Тогда я напишу о тех, кого читала с жадным любопытством, но осталась немного разочарованной некой "трендовостью" в характеров героев. «Прах на ладонях» (стервозная героиня, которая возвращается себе "ведьмовство", ну такая типичная-претипичная меня-такой-сделал-ты, что хоть плачь) и Chasing Hope (конечно-конечно, воспоминания о былой любви выглядят ну очень по-американски, типично для определенного периода). Но написано!!! Оторваться не могла как написано! В слоге не тонешь, и представляешь себе и героев и ситуации!
© na_lapax
Очень легко читается текст, приятные персонажи и сюжет. Рассказ очень женский по самому мироощущению. Нравится атмосфера высшего света, но ее немного разрушает фривольность речи героев.
Однако в памяти остается пара фраз. Особенно про ведьм, которые не бывают бывшими.
© Екатерина elei_ruari
Вполне себе милый рассказ в духе псевдоисторического любовного романа.
© Анонимно
Этот рассказ является, как мне кажется, ещё одной жертвой ограничения в объёме. К чести автора, надо сказать, что ни один конкретный кусок не выглядит скомканным, торопливо написанным или искусственно урезанным. Слог неизменно лёгкий, немало красивых образов, персонажи в целом весьма запоминающиеся, но всё произведение буквально взывает к тому, чтобы стать больше раза в три. Много фактических вопросов, ответ на которые даются лишь намёками. Взаимодействие главной героини и Инквизитора, особенности благословения Светлых, специфика религии, с одной стороны вроде бы чем-то напоминающей христианство, но при этом иерарх которой может позволить себе поцеловать девушку прямо на балу, что не слабо даже для Папского двора в его наиболее спорных проявлениях времён позднего Ренессанса. Ясное дело, что фентези на то и фентези, чтобы автор мог не ограничивать своё воображение, но читателю тоже хочется увидеть, ощутить мир, который перед ним создаётся, что сложно сделать с таким количеством недоговорок. Ещё более заметна проблема не полной раскрытости персонажей. Главная героиня, сильная, независимая и волевая женщина, влюблена, в той или иной степени, минимум в трёх мужчин — собственно, во всех, которые вообще появляются на страницах рассказа. Хотя это не является чем-то невероятным, такой поворот требует определённого дополнения. Образ Людвига, напротив, наводит на какие-то мистические мысли о Леанан-Ши, как о персонажах кельтского фольклора, так и об основанном на них доме из системы Changeling: The Dreaming. В обоих случаях автор оставляет нас в ситуации, когда мы можем только гадать о причинах тех или иных поступков, о сути тех или иных конфликтах и т. д. Хотя, как я уже писал в одной рецензии, разжёвывать информацию для читателей до полной очевидности не стоит, всё-таки у них должна быть возможность понять, а не только предположить. Очень надеюсь, что автор расширит своё произведение, или напишет (возможно, уже написал) другое в том же мире, но пока, после определённой душевой борьбы, всё-таки не голосую за рассказ ни в одной номинации.
© Мойжес
Неплохой рассказ, хотя мне не очень понравился. Все время спотыкался о замудреные фамилии и имена персонажей.
© Егор Тулновский
Лучший сюжет/идея – «Прах на ладонях»
Если честно – было труднее всего определиться с этой номинацией. Есть много хороших идей и неплохих сюжетов, для этого объема… но именно этот рассказ, намеками, обрисовывает мир, прошлое, настоящее, будущее, какие-то истории на стороне, плюс содержит в себе идею с возрождением. Пожалуй, идея и сюжет здесь лучшие.
© alexxol
Вот так начиналась эта история. А что будет дальше - пока тайна ;)
Только не убивайте! Я же сразу предупредила, что читать много :)